«Великое отступление» и стабилизация Восточного фронта. 1915 г. - Алексей Владимирович Олейников
Так, фрагментарные данные штаба русской 13‑й армии позволяют сделать вывод о том, что с 9 по 22 июля ее частями были захвачены в плен:
Русские войска также понесли тяжелые потери. Учитывая хронический некомплект в соединениях 3‑й и 13‑й армий, они были особенно тягостны для оперативных объединений. Так, численность 13‑й армии (без 5‑го Кавказского армейского корпуса) к концу Люблин-Холмского сражения выглядела следующим образом:
Соответственно, численность пяти корпусов равнялась лишь 63 тыс. человек, или 30 % от штатной численности данной группировки по нормам мирного времени.
Люблин-Холмское сражение показательно удивительной стойкостью русских войск. Неустойка в двух полках 2‑го Сибирского армейского корпуса 16 июля на общем фоне выглядит как исключение. В период 16–20 июля русские армии Южной группы пережили четыре серьезных прорыва своего фронта, но смогли преодолеть кризис и консолидировать оборону на новых позициях. Необходимо отметить, что серия больших и малых прорывов противника в условиях неподвижной обороны русских войск – явление неизбежное. Владеющий инициативой и обладающий огневым превосходством противник в условиях маневренной войны диктовал русским войскам условия, в которых они были вынуждены принимать бой. Контрманевр и маневр – вот главные средства борьбы с прорывами противника. Но в условиях растянутой обороны возможность применения этих средств русскими войсками была существенно снижена. Маневроспособность русских частей и соединений была подорвана такими обстоятельствами, как слабый численный состав и хронический недостаток боеприпасов.
Фронтовик вспоминал: «Июль месяц 1915 г. был, пожалуй, наиболее тяжелым и трудным для отходивших: недостаток артиллерийских снарядов сказывался особенно остро, и вследствие этого наша артиллерия могла вести свой огонь с особого каждый раз разрешения начальника дивизии. При таких условиях во всех боях этого периода приходилось отсиживаться и отбиваться только ружейным и пулеметным огнем, в то время как немцы по-прежнему не стеснялись в расходе снарядов не только легкой, но и тяжелой артиллерии. Это давало им огромные преимущества, позволявшие действовать дерзко в полном расчете на свой успех, под прикрытием и давлением огня своей артиллерии. Однако такое дерзостное настроение не всегда, впрочем, оправдывалось и нередко разбивалось о не менее дерзостную упругость и устойчивость, которую в то время мы вполне сохраняли».
Д.И. Ходнев писал: «Бывали дни, когда на участке полка батареи могли выпускать лишь по десяти – пятнадцати снарядов на пушку! И это в то время, когда германцы и австрийцы развивали ураганный огонь. С беззаветной храбростью, с утра до вечера отбивал полк многочисленные атаки сильнейшего врага; а ночью, утомленный и обессиленный, вместо отдыха отходил на следующие позиции, чтобы с рассветом снова задерживать движение противника и не допускать вторжение его в глубь родной страны. Это было лето 1915 года. Лето, которое никогда не забудется теми, кто пережил его на полях сражения! Сколько мужества и доблести проявили в это лето офицеры и солдаты, сколько геройских подвигов было совершено ими за это время и какие потоки крови пролились при защите каждого клочка Русской земли!»
Главным для русских войск в сложившихся оперативно-тактических условиях было снизить темп наступления противника. Именно поэтому русские части практиковали отход «перекатами» – упорная оборона днем и ночной марш на новые позиции. Такая тактика позволяла противодействовать как прорывам противника, неизбежным вследствие нахождения инициативы в его руках, так и возможным тактическим окружениям. С другой стороны, такая тактика негативно отражалась на боевом и моральном состоянии русских частей. Участник боев вспоминал: «Если даже днем не было боя, то все же к ночи мы получали приказание отойти. После ночного перехода, придя на новую позицию, приходилось тотчас же приниматься за укрепление ее и т. д.; и так изо дня в день. Все это чрезвычайно утомляло людей и физически и морально, так как обидно было, без всякой видимой причины, бросать все сделанные работы, чтобы на новом месте начинать все сначала».
Особенно болезненно реагировали на это солдаты и офицеры успешных соединений – например, Гвардейского корпуса. Вплоть до 16 июля Гвардейский корпус удерживал свои позиции, отбив все атаки германской гвардии. И лишь 16 июля, из-за прорыва фронта соседнего 2‑го Сибирского армейского корпуса, германцы вышли в тыл Гвардейскому корпусу, которому пришлось отойти, а 19 июля отступление соединения продолжилось. Так, фронтовик писал: «Все эти (и последующие) отходы происходили не под давлением противника, а для выравнивания фронта, ввиду общего отступления».
Вместе с тем и тактические действия германских войск зачастую (особенно в плане активности и инициативы) оставляли желать лучшего. Об этом свидетельствуют как темпы и др. параметры наступательных операций противника, так и воспоминания очевидцев. Так, офицер лейб-гвардии Драгунского полка так воспроизводил эпизод боя на участке 20‑й пехотной дивизии: «Немцы стали показываться из березняка. Но как-то не дружно, не сразу высыпались, а раньше высунулись против левого фланга и только потом, несколько спустя, по всей опушке. Чувствовалось, что они абсолютно не понимают, что бьют в обнаженный фланг, так как и атака была какая-то нерешительная, нажали и тотчас же, встреченные дружным огнем, скрылись… в березняке [мы] наткнулись на большое количество раненых и убитых. Преобладали немцы…»
В стратегическом плане Люблин-Холмское сражение знаменательно тем, что южная «клешня» «Летних стратегических Канн» противника была остановлена. Замысел неприятеля устроить стратегический котел для русских войск в Польше провалился. Люблин-Холмское сражение явилось важнейшей оборонительной операцией русских войск, способствовавшей крушению австро-германского плана кампании 1915 г. – вывести Россию из войны.
2. «Стабилизация» (операции в Прибалтике и Галиции летом – осенью 1915 г.)
2.1. Весна 1915 г. в Прибалтике и Митаво-шавельская операция 1 июля – 7 августа
Рассматривая весенне-летнюю кампанию 1915 г., следует особое внимание уделить боевым действиям на образовавшемся весной Прибалтийском ТВД.
Как мы ранее отмечали, русское командование, сосредоточив главное внимание на польско-карпатском участке, недооценило прибалтийское направление – в итоге силы и средства русских войск представляли собой разрозненные части и соединения слабого состава. После потери остававшейся в руках русских территории Восточной Пруссии противник получил возможность широкого маневра, и Риго-Шавельский район приобретал особое оперативно-стратегическое значение.
Район позволял широко применять мобильные силы, чем противники не преминули воспользоваться. Уже с начала апреля стало обнаруживаться усиление германских войск на линии Кенигсберг – Инстербург с выдвижением конницы к Нижнему Неману. Армейская группа О. фон Лауенштейна (3 кавалерийские и 3 пехотные дивизии) начала наступление 14 апреля.
Противостоящие противнику 68‑я пехотная дивизия
